Психолог беззвучно рассмеялся. Как же ловко эта молодая девица развела его на чувства.

– Неужели я так плохо выгляжу?

– Нет, хорошо. Вас старит не лицо, а слова. Нравоучительный тон, это сразу прибавляет лет двадцать. Мне не нравится, когда меня поучают, говорят как с маленькой глупенькой, в этом плане моя тетя кажется гораздо моложе, потому что общается на равных, без бремени испытанного опыта.

Психолог встал и подошел к столу, на котором стояла ваза с апельсинами. Взял один, понюхал и начал чистить. Запах цитруса разбил зависшую тишину.

– Вы всегда нюхаете апельсины, прежде чем есть? Прямо как наш кот. Он тоже все время все нюхает, прежде чем пробовать.

– Инстинкты, – отшутился Тихон. – Знаешь, однажды я был в Ронде, есть такой известный городок на скалах в Испании, там еще Хемингуэй написал свой великий роман о корриде «Смерть после полудня».

Прямо на этом слове в комнату медленно вошел кот, будто тоже хотел послушать испанскую байку. Он прошел к роялю, изогнулся, словно копировал одну из его ножек, потянулся, зевнул и наконец лег на паркете, прикрыв глаза.

«Рассказывай, чего остановился?»

– Читали?

– Не помню.

– Значит, не читали. – Начал понемногу отыгрываться за поражение психолог.

«Сейчас будет выпендриваться, пускать пыль в глаза бедной девчонке. Господи, какая скука. Я сейчас усну».

– Вот опять, общаетесь с высоты, спускайтесь уже, – осадила Тихона Фортуна.

– А там действительно высоко. Дома посажены прямо на скалу. Под стенами города бездна. Там я был свидетелем одного падения, когда мужчина нес целую гору апельсинов в коробке, а девушка, не видя его, отходила от фруктовой лавки, и они столкнулись. Огромная коробка рухнула из рук мужчины и развалилась, упала прямо как в кино, в замедленном действии из нее покатились апельсины, большие, красивые, оранжевые. Улица шла под горку, и оранжевые шары начали медленно разбегаться под уклон, мужчина некоторое время пребывал в шоке, с досадой на лице глядя то на красивую девушку – виновницу его разбитого сердца, то на оранжевый беспредел, который устроили фрукты. Он волей случая столкнулся с красотой, он не мог выбрать: с одной стороны, ему хотелось наслаждаться красотой девушки, с другой – надо было ловить беглецов. Потом он пришел в себя и бросился за ними, но куда там, многие из них были уже далеко и продолжали набирать ход. Какие-то из апельсинов поймали случайные прохожие, а девушка лишь улыбалась и наблюдала за стремительной оранжевой волной, революция охватила улицу. Оранжевый пожар вспыхнул в городе, я тоже бросился тушить его, в общем, успел поймать один апельсин.

«Заливай, заливай. Ты думаешь, эти твои апельсины кому-то интересны? Я лично цитрусы не люблю, я вообще не понимаю, почему вокруг фруктов такой ажиотаж. И не надо так жестикулировать, включать итальянца, трясти ладонью от самого чистого сердца, сложив ее в щепотку, будто ты хочешь все эту свою речь посолить. Мы не на рынке. Когда будешь торговать апельсинами, это может пригодиться. А здесь нет, здесь все нормальные люди, нас так просто не разведешь. Неужели больше не о чем говорить? Скука». – Поднялся кот с пола, запрыгнул на диван, поточил свои коготки о его черную кожу и растянулся на ней.

«Когда мне скучно или меня все достает, как сейчас этот симпатичный мужик, я прикидываюсь мертвым, я лежу на диване и привыкаю к этой форме небытия. Какое блаженство, ничего тебя уже не трогает: ни эта суета вокруг, ни чужие слова, ни чужие взгляды, ни осуждения. Да, никто не может тебя осудить, потому что у мертвяков нет чувства вины, и вообще никаких чувств уже нет. Я только слышу, как люди продолжают обманывать – плевать, обманывайте, они продолжают предавать – плевать, предавайте. Я постараюсь перевернуться, чтобы вы воткнули мне еще несколько ножей в спину. Никакой боли. Не чувствую никого и ничего, пока кто-то не достанет краковскую. Не колбаса, а нашатырь. Умереть не так просто, как кажется».

– Я понимаю, с каким бы удовольствием вы сейчас запустили в меня этим апельсином. Вон, целая ваза, валяйте, – рассмеялась девушка. – Я хочу, чтобы вам стало легче. Вижу, я вас обидела.

– Не то слово. Ранила, – улыбнулся мужчина, вытирая салфеткой руки.

– Надеюсь, не смертельно. Оранжевая кровь у вас на руках, – усмехнулась девушка.

– Вы понимаете, о чем я? – Начал он жадно есть апельсин, долька за долькой. Сочный сок фрукта жадно гасил злость, неожиданно возникшую внутри.

– В той коробке мужчина нес свое сердце, а девушка взяла и так запросто разбила его на мелкие осколки, одним взглядом, одним поворотом головы.

– С кем не бывает, по крайней мере она была красива и есть что вспомнить. Кстати, спасибо за комплимент, я по поводу красоты. Я не забуду.

– Не за что, – доел апельсин донжуан, так и не предложив девушке.

– Вкусный?

– Апельсин?

– Да, вы так мстительно его ели. Жадно, зло, страстно.

– Мстительно? Мне показалось, это вы мстите. Неужели мужчинам?

– Я не собиралась этому посвящать свою жизнь. А вы уже решили, что пригрели на коленях змею, когда я к вам села.

– Я был уверен, что вы влюбились в меня, вы же сами бросились мне на шею, значит, желали любить.

– Какой вы одинокий человек, я считала, что это я одинока, нет, вы еще более одиноки.

– Встретились два одиночества. Мне просто нравится жить одному.

– А мне нет. Надоело, надо что-то менять. Пробовать жить с кем-то. Вот с вами попробовала.

– Жили они долго и счастливо, тридцать минут.

– Пусть так, но зато это запомнится и не будет той самой роковой ошибки, после которой так и тянет на новую.

– Вы забавная.

– Это все от тетки, ей спасибо.

– У меня были такие клиентки, которые мстили мужчинам.

– Среди собак?

– Вы неизлечимы. Они делали себе пластику, чтобы отомстить бывшим.

– Типа вот я теперь красивая. Ну это же глупо.

– Глупо, но им становилось легче.

– Это как после шопинга? Вроде быстрого удовольствия.

– Только удовольствие надо же создавать, – вдруг подключилась к ним бабушка. – Иначе это все потреблядство.

– Как же вам удалось уйти, это же золотое дно.

– Да, золотое, но дно. И надо было как-то всплывать, чтобы не пришел полный донец.

– Вы бывали в Испании?

– Нет.

– Я спустился по улице к центральной площади, подошел к парапету, и, о чудо – застрявший в его решетке апельсин. Наранха. Представляете?

– Вы взяли этот кусок любви?

– И съел.

– А что вы сделали с апельсином?

– Он больше никому не был интересным, кроме меня. Я его